- Могу показать, если вам интересно. - Я игриво подмигиваю и кладу руку на плечо мужчины. Затем я представляюсь. - Меня зовут Руди. - говорю я.

- Это не мои дела. Я просто фотограф. Эти тела, люди на фотографиях - картина, великолепное произведение искусства, написанное рукой психопата. Я лишь запечатлел его дело на бумаге. - Будничным тоном отвечаю я.

Я благодарно кивнул и убрал фотографии во внутренний карман пальто.
- Вы их посмотрели, да?

Без пяти двенадцать.
За стенами клуба ритмично топают прохожие.
Откуда-то доносится меланхоличное завывание ещё молодого и живого Иэна Кёртиса.
Я спускаюсь вниз, чтобы расплатиться за номер на неделю вперёд. Кажется, новый год и рождество я буду встречать именно здесь.
У барной стойки сидит человек.
Мужчина.
Вроде бы, мы уже встречались с ним.
Позавчера, в этом же месте.
- Добрый вечер. - Здороваюсь я и оглядываю мужчину. В этот раз он выглядит более свежо и бодро. - Мы уже виделись, верно? Кажется, я где-то здесь оставил конверт со своими фотографиями. Он вам не попадался?

В этот день, полный предновогодней суеты и праздничного настроения, я спал почти до пяти часов вечера. Проснувшись, неторопливо умылся, поел, собрался на работу.
Моего соседа стоило бы научить пользоваться пультом от телевизора, чтобы тот, наконец, убавил громкость.
Проходит каких-то двадцать минут, и я уже с трудом вылезаю из такси, вежливо прощаясь с водителем. Машина лишь легонько дёргается и устремляется вдаль.
Лишь теперь я могу полностью лицезреть картину места, куда я попал.
Чёрное, пустое небо упало на землю плотным туманом, резко сократив видимость. Молочную дымку тумана то и дело озаряли красные и синие вспышки. Кажется, в этот раз, я сильно опоздал.
Этот день был по-настоящему зимним. Бесснежным, но зимним. Холод мерзко щипал за щёки, а я уже почти проклинал себя за то, что решил отказаться от идеи с шарфом, шляпой и очками. Под ботинками хрустела замёрзшая трава, решившая покрыться инеем.
У отеля, раздирающего острым шпилем небо, стояло несколько машин полиции. Что-то во мне надломилось с тем же хрустом, с каким под моими ногами погибала ледяная травинка.
Я сорвался на бег. Моё громкое дыхание постоянно перекрикивали воющие сирены. Хранители правопорядка, растворённые в стопроцентном тумане, стояли у машин.
- Положи оружие и сдавайся! - Кричали синие пятнышки-полицейские в сторону здания.
Неужели там ещё кто-то есть?
Это большой риск.
А большой риск - большие деньги.
Полиция была настолько увлечена преступником, засевшим на балконе номера 362, что меня, прокрадывающегося мимо них по лысым кустам, не заметили.
На заднем дворе отеля был вход в подсобные помещения. Из подсобных помещений можно попасть в сам отель. А затем снять несколько кадров, полных расчленёнки и безумия.
Не могу сказать, что по пустынному, вырезанному маньяком-психопатом отелю, я ходил спокойно. Моё тело вздрагивало от каждого звука, а сердце на секундочку умирало.
По первым встреченным трупам, я определил орудие убийства. Топор. Странно, что отель, набитый людьми под завязку, пал под натиском очередного "Американского Психопата".
Несколько вспышек в холле. Щелчок. Снимки готовы.
Второй этаж ничем не отличался от первого. Те же тела, то же орудие убийства.
Преступник хотел привлечь к себе внимание. Если бы он хотел просто утолить жажду убийства, оружие и почерк были бы другими.
Я думаю, спина маньяка в чёрно-белом цвете украсит многие газетные издания, и, возможно, попадёт на обложку альбома какой-нибудь рок-группы.
Не понимаю, чего ждала полиция. Преступник не мог противостоять дюжине вооружённых бойцов.
Стоило мне сфотографировать маньяка, сжимающего окровавленный топор, как вокруг начался настоящий ад.
Полиция ринулась ломать двери здания.
Маньяк, испугавшись, перемахнул через невысокую ограду балкона и устремился вниз.
До сих пор не могу поверить, что успел заснять момент того, как убийца летит вниз головой навстречу холодной земле.
Глухой стук.
Полиция внизу стучит сапогами.

Это был отличный вечер, обеспечивший меня пятью сотнями долларов и приливом адреналина. Я проявил фотографии и сижу на первом этаже клуба. Пью глинтвейн, рассматриваю получившиеся снимки.
И ещё, я потерял свои старые снимки.

С ним что-то было не так, твердило моё сознание.
Тем временем, в холле повисло молчание. Хотелось заговорить о чём-нибудь. Или, хотя бы, вернуться в свою комнату, открыть дверь на балкон, и, медленно замерзая, полистать "Плэйбой".
Но вместо этого я сделал то, чего совсем от себя не ожидал.
Интересно, кофе может влиять на поступки человека?
Я достал из кармана джинсов небольшой конвертик. Потряс им. Извлёк на свет десяток фотографий. Трупы, которые не суждено найти кому-либо, кроме меня. Ванная с кислотой. Спортивная сумка посреди лесной чащи. Сваленный на обочину, изрешечённый грузовик, по дверце которого, сквозь отверстия, течёт свежая кровь.
Я стал рассматривать снимки с неподдельным интересом. Глаза бегали от одной детали картинки к другой. Улика за уликой, дело расплеталось перед глазами.

- Мерзость, а не погода. - Задумавшись, отвечаю я. - Такой погоды в декабре быть не должно. - Затем я замечаю, что мой собеседник неровно дышит и держится за левую часть груди. - Вам плохо? Может быть, вызвать врача?

За чашкой кофе следуют стандартные вопросы.
"Что вас привело сюда в столь поздний час?"
"Давно вы здесь?"
"Вам здесь нравится?"
С каждым словом, произнесённым пухлыми губами официантки, девушка начинала нравиться мне больше и больше. У болтушек нет секретов от всего мира. У болтушек есть секреты для всего мира.
Однако, уже через пять минут, которые, казалось, шли вдвое медленнее обычного, она начала мне надоедать.
Неопытная официантка, недавно пришла на работу в клуб. - Такими словами я охарактеризовал её для себя, и, думаю, такой я её и запомню.
Посреди разговора мой мозг внезапно отключился. Мысли ушли прямиком к свежему "Плэйбою". Вот она, обложка моей мечты.
Наверное, со стороны я выглядел жутко. Мой взгляд потерял всякий интерес к окружающему миру, перестал цепляться за какие-то мелкие детали, привлекавшие внимание. возможно, сейчас я был похож на ту мёртвую и мокрую девушку с остекленевшим взглядом.

Открывая дверь, ведущую в клуб, я снова встретился с тем парнем, вчерашним ночным посетителем. Его взгляд был сосредоточием вселенских дум, тяжёлых и мрачных. Даже несмотря на мой чудаковатый внешний вид, я могу гарантировать, что он вряд ли заметил меня.
Плотная тишина и что-то из классического хард-рока звучало в мощных динамиках, установленных по коридорам здания. Холл выглядел очень мрачно, несмотря на задорную песню.
Барная стойка была заставлена чистыми стаканами, на уголке стола лежала мятая десятка. Чуть поодаль от купюры стояла миниатюрная вешалка для ключей. Я подцепил один из них длинным, тонким пальцем, положил к мятой купюре ещё одну и ушёл наверх.
Комната №17 располагалась почти в самом конце коридора на втором этаже. Всего пять комнат отделяло меня от зловещего номера с ванной, полной кислоты и крови.
Я быстро обустроил свой номер. На стеклянном столе лежал новенький "Плэйбой", и я думаю, ему суждено быть прочитанным прямо сегодня, перед утренним сном.
Шарф и очки я водрузил на полку у двери. Фотоаппарат - туда же. Пальто кинул на диван.
У моего соседа по номеру слишком громко работает телевизор. Я молюсь, чтобы этот придурок поплатился за свои грехи прямо сейчас.
После краткой молитвы я умыл лицо в ванной. Шерсть, высыпавшаяся из шарфа, долго не хотела отставать от кожи.
В зеркале передо мной стоит молодой человек интеллигентного вида. Высок, худощав. Короткая стрижка.
Полная противоположность моему герою, замотанному в шарф.
Я до того устал, что мысль эта прокрутилась в моей голове раз пятьдесят, прежде чем усвоилась и затаилась в глубинах сознания.
Тем временем я спустился на первый этаж.
Первым, что я заметил, была пропажа купюр со стойки.
И только затем я заметил официантку, мило протирающую столешницу.
- Добрый вечер. - Говорит она, не отрываясь от работы.
Я улыбаюсь, присаживаюсь на высокий стул и заказываю кофе.

За несколько номеров от комнаты Яна всё ещё доносилось несмолкающее кудахтанье. Словно сотню одновременно несущихся кур заперли в душной, мелкой комнатушке, только и годной для того, чтобы растворять тела молодых девушек в кислоте.
Парень занимался привычным делом - ел бекон, пил колу и смотрел телевизор. Именно так он понимал выражение "затаиться и ждать".

Эта курица визжала, как резаная. Чёрт побери, никогда бы не подумал, что кусок жёлтого пуха может издавать такие звуки!
Я не мог с сбой ничего поделать.
Я открыл чёртову клетку, схватил чёртову птицу за её чёртову шею и чертовски смачно пересчитал все её чёртовы позвонки.
Вот такой я подонок.
Совершив злодейство, я быстро, почти брезгливо положил птицу в клетку и запер её, стряхнул пух с перчаток. Мне совсем не нужны лишние проблемы.
Ванная комната насквозь пропиталась запахом гнилой мертвечины. Даже кислота не смогла растворить девушку. Из тошнотворно-красной жидкости на меня смотрела её бледная и изуродованная рука, не поместившаяся в ванную, и поэтому висящую на бортиках пластикового корыта.
Сделал несколько фотографий с моего старенького "Полароида".
"Покажи мне ярость".
"Покажи мне гнев".
"Покажи мне невинность, мёртвая рука. Покажи мне возбуждение".

Затем я сфотографировал себя в зеркало. Люблю делать так на местах преступления. Возможно, корни данной привычки уходят в поверье, что на фотографиях может проявиться мёртвая душа. А если при этом фотографировать зеркало, то мои шансы удвоятся.

Я выглядел просто безупречно. Голова полностью укрыта бежевым шарфом, лишь небольшая щель открыта для глаз, но она прикрыта круглыми очками с красными линзами. Шляпа, плащ и фотоаппарат, свисающий с шеи. Всё для того, чтобы сделать мой образ запоминающимся.
Меня должны запомнить.

Выходя из номера, я прихватил ключ. Запер дверь и медленным шагом спустился вниз.
У самого выхода меня встретил случайный полуночный гость, идущий к барной стойке. Недолго думая, я кинул ему ключ от комнаты в руки и, воспользовавшись минутным замешательством, выбежал на улицу и смешался со мраком.

godoflol,
Вряд ли. Жанр фэнтези навсегда остался в моём раннем детстве. :D
Но если нужна будет какая-то помощь, можешь обращаться. :D

Копипаста Скайрима детектед.
Язык действительно подучить надо, и побольше собственных идей в тексте. Не стоит ограничивать себя в рамках сюжета одной игры)

Покончив с солдатом, я укутался в куртку и вышел из квартиры.
На улице было морозно. Но всё же снег уже изрядно подтаял, и сквозь лужи на меня глядела поблеклая, сухая трава.
Вдалеке ещё слышались выстрелы.
Взрывы.
Это они.
"Global Risk" не оставят мир в покое, пока не подчинят его себе. Не самая лучшая тактика.

Снег. Снег повсюду.
Этот день был каким-то особенным. В воздухе то и дело раздавались глухие выстрелы, а раскатистые взрывы сотрясали и без того непрочные, полуразрушенные дома.
Я сразу понял, что попал домой.
Этот запах, стоящий в коридоре, запах сырости и плесени, всегда ассоциировался у меня с домом.
Меня не удивило то, что дверь была сломана и валялась на лестничной площадке. Меня не удивили трупы, лежащие поперёк прихожей. Крови с них натекло достаточно, но даже это не вызвало у меня бури эмоций. Ведь я дома.
Квартира практически пустовала. Лишь недружелюбный сквозняк прогуливался по коридору, поглаживая головы погибших солдатов.
Дверь я всё же поставил на место. Она была потрёпана, в нескольких местах зияли сквозные дыры, но свои основные функции дверь ещё могла выполнять.
- Воды... - Проскрипел чей-то голос за моей спиной, когда я направился к холодильнику. Ну почему каждый умирающий солдат считает своим долгом притвориться мёртвым, а потом внезапно попросить воды таким голосом, как-будто мне есть до него дело? Ох, и напугал он меня.
В холодильнике было необычайно пусто. Сейчас, когда я был особенно голоден, казалось, полки были пустыннее, чем обычно. В морозильнике лежал замороженный кот. И, возможно, я даже приготовил бы его на ужин, но он был чёрным. Ненавижу себя за расизм, но не могу с собой ничего поделать.
Солдат продолжал ныть. С каждым новым словом его голос всё больше надрывался, а в его горле булькала кровь.
В холодильнике, на самой верхней полке лежал нож. Не знаю, почему я держу его там. Наверное, просто нравится ощущать холодную пластиковую ручку в своей руке.
Медленным движением я беру нож и прячу его за спиной. Солдат сжимал в слабеющих руках пистолет. Рядом валялась его штурмовая винтовка. Он мог бы попортить мне много крови, если бы заметил нож в моих руках.
- Воды...
Я подхожу к нему и сажусь на корточки. Вглядываюсь в его лицо. В его загорелое лицо, украшенное светлыми кудряшками и желтовато-коричневыми глазами.
Нож вонзается в его грудную клетку, словно в свинину.

Вопреки своим прогнозам, мне удалось уснуть. Всю ночь меня терзали собаки, поселившиеся в одном из самых тёмных и сырых уголков моего разума, и выходящие на охоту лишь ночью.
Я был слишком слабой мишенью. Пулевое отверстие в груди позволяло себе занимать часть моих мыслей даже во сне.
После того, как собаки разорвали меня на куски в восьмой или девятый раз, я проснулся.
Это был тот самый номер, где мы с Алексом и Грегори останавливались пару месяцев назад. Некоторые вещи до сих пор напоминали о том, что здесь происходило. У двери в номер с обратной стороны не было ручки - та укатилась под диван, когда номер штурмовало что-то, что никак не укладывалось в моей голове. Из-за отсутствия ручки закрыть дверь изнутри было невозможно.
На раскладушке, которая некогда приходилась нам столиком, всё ещё возлегал листик жёлтого цвета, на котором неровным, торопящимся почерком было написано несколько адресов.
Под окнами лежали тряпки, призванные защищать нас от пыльной бури.
Грегори в номере не было. Конечно же, он очнулся и ушёл искать нас - уверял я себя.
Ожидая, что сегодня случится хоть что-то интересное, я предпринял небольшую вылазку в магазин этажом выше. Набрав пакет, полный железных баночек "пепси", я вернулся в номер.
Над городом сгустились тучи.

Солнце снова не село за горизонт.
Оно снова прогревало ночной воздух оранжевым светом.
В свете рубиновых звёзд величественного, и такого беззащитного Кремля, полуразрушенного и объятого плющом, пропасть посреди Красной площади действительно светилась кроваво-багровым цветом.
Довольная ухмылка Коула в такой обстановке выглядела особенно жутко.
На плечо мужчины был взвален пыльный мешок, набитый чем-то тяжёлым.
Органами и костями, например.
С каждым шагом Коул приближался к пропасти. Скалистые обрывы были похожи на зубы огромного каменного чудовища. И стоит Коулу кинуть мешок вниз, массивные челюсти монстра сомкнутся.
И вот, мужчина застыл. Снял с плеча мешок. Поставил перед собой. Несколько раз ударил по щекам, будто проверяя, не очнётся ли мешок. А затем толкнул вперёд. Мешок полетел в пасть монстру.

***

Я снова в отеле. Здесь словно ничего не изменилось с моего прошлого посещения.
Рана в груди болела, мешала дышать, двигаться, и вообще, была той ещё сволочью.
Я зашёл в свой излюбленный магазин одежды, расположенный между пятнадцатым и шестнадцатым этажом. Новая одежда была просто жизненно необходима для меня в данный момент.
Возможно потому, что мне нужны карманы, чтобы убрать в них запасы любимых шоколадных вафель.
А возможно потому, что я абсолютно голый.
Зато у меня есть кассетный плеер, и вроде бы батарейки в нём ещё не решили оставить меня в этом жестоком мире, полном гробовой тишины и торжественного воя ветра.
Отдел нижнего белья был практически пуст. С горем пополам нацепив не самые мужские трусы, я продолжил путь, проложенный между серыми полками магазина.
Мимо касс я шёл уже одевшись в стильный тёмно-синий плащ с обрезанными рукавами, белую футболку, чёрные джинсы и такие же чёрные кеды. Как всегда, проходя мимо касс, я расплатился найденной по дороге купюрой. Протянув сто долларов, я произнёс "Сдачи не надо" и ушёл из магазина, гордо подняв подбородок.
И снова солнце не село за горизонт. Кажется, сегодня мне не удастся поспать.

Мат детектед. Cрочно вычислить автора по IP и отправить по его адресу отряд нагибаторов. Во имя святой грамматики. \G

Несмотря на пережитое, Ян довольно быстро уснул в подвинутом к телевизору кресле, и ни один кошмар не смел тревожить его во сне. Парень ещё не подозревал, что проснётся он с сильной болью в шее, от того, что он не спит, как все нормальные люди, в кровати. Пока что он просто сладко спит.

Телевизор слегка освежил голову Яна, и тот начал осознавать, что ванна с кислотой и исчезновение официантки связаны. Неспроста был этот навязчивый холодок на коже, каждый раз, когда Ян звонил на первый этаж и слышал голос официантки. Неспроста. Не могла девушка так просто провалиться сквозь землю, раствориться в темноте. Она, конечно, растворилась, но в буквальном смысле.

Ян открыл окно. В лицо тут же забил холодный, влажный ветер. Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, он вылез наружу. Подоконник выглядел надёжно и должен был выдержать вес человека.
Преодолев несколько пролётов между подоконниками, парень выпрямился у одного из окон. Всего лишь одно стекло отделяло Яна от жёлтого пятна, порочившего мрачное тело клуба. От орущей, как резаная свинья, канарейки.
Номер был аккуратно прибран. Ни одной лишней вещи не попалось на внимательные глаза парня.
Комната №12 - к такому выводу пришёл Ян, подсчитав количество скользких подоконников, по которым ему пришлось проскакать - в данный момент пустовала. Скорее всего, хозяин ушёл вниз выпить чаю или съесть чего-нибудь. И у парня есть немного времени на то, чтобы свернуть шею птице.
Ни на секунду не задумываясь, уверенный Ян несильно ударил носком ботинка по стеклу. раздался хруст, несколько осколков стекла свалилось вниз, но привычного всем звона и дребезга не было.
Уже руками, Ян аккуратно отломал ещё несколько кусков стекла и просунул руку внутрь, повернул ручку, запирающую окно. Та легко поддалась. Рама окна распахнулась, и парень проскочил в появившийся проём.
Ян сразу же отметил витавшую в воздухе сероватую дымку и резкий, неприятный запах, от которого кружилась голова.
Канарейка выглядела очень болезненно. Несомненно, то, что заполоняло всю комнату едким запахом, не шло ей на пользу.
И Ян мог хладнокровно открыть золотистую клетку. Он протянул бы тёплую руку к птице, а та доверчиво подвинулась бы вперёд.
Но он не стал этого делать.
Канарейка доживала свои последние часы.

Ян прошёлся по комнате, отмерил её шагами. Что-то здесь было не так. И сладковатый запах тому подтверждение.
Никаких вещей парень не нашёл. Лишь запертый чемодан и канарейка.
И он уже собирался покинуть комнату, как увидел, что в ванной горит свет.
Именно оттуда и шла ядовитая дымка.
Каждый шаг давался Яну сложнее предыдущего. На самом подходе к приоткрытой двери комнаты, парня чуть было не вырвало.



Добавлено спустя 13 минут 6 секунд:

Синяя пластиковая ванна, наполненная яростно шипящей, мутной жидкостью красного цвета стояла посреди кафельной плитки умывальной комнаты. Никаких сомнений у Яна не было - это кислота, а в ней остатки того, что когда-то звалось человеком.
Запах был просто невыносимым. Боясь потерять сознание, Ян задержал дыхание и выбежал из ванной комнаты. Голова слишком сильно кружилась, и попытка быстро вернуться в свою комнату через окно угрожала переломанными костями.
Поэтому Ян высунул голову в окно, но вылезать не стал. Он глубоко дышал, изгоняя из лёгких запах мёртвой плоти. И только потом он вернулся в свою комнату.

Официантка не появилась и на следующий день.
Чеда всё больше и больше охватывало чувство смутного беспокойства, когда ты знаешь, что произошло что-то нехорошее, и надо бы обращаться в полицию, но ты не уверен, что действительно что-то стряслось.
Он сидел на первом этаже, за столом возле барной стойки, и нервно потирал мокрые от волнения руки.

Угрюмый парень из 17-ого номера уже полдня выслушивал голодное бурчание желудка. При всём своём желании, спуститься на первый этаж он не мог. На звонки по телефону отвечал всё тот же весёлый женский голос, от которого теперь у Яна по спине лихорадочно бегали мурашки.
А что ещё хуже - за стеной поселился какой-то чудак, притащивший в клуб канарейку. Всю ночь она не закрывала рта (клюв?), а её крики разносились по пустым коридорам эхом, напоминая крики мучеников, натянутых на дыбу.
Всё, что оставалось делать Яну - сделать громче звук на телевизоре и, подобно немощному старику, весь день проводить у него.

...Дождь усилился. Чед, докуривая последнюю сигарету, на всех парах вбегал в клуб.
В этот раз он не обнаружил официантки за барной стойкой. Прислушавшись, он понял, что из подсобки также не доносится ни единого звука.
"Не иначе - уснула". - Мрачно подумал Чед. - "И мне придётся спать голодным".
В этом торжественном молчании холл выглядел как-то особенно мрачно. Плотная тишина. Лишь поскрипывание половиц иногда заставляет Чеда, поднимающегося по лестнице, дрогнуть.

Доев последний кусок бекона, парень снова позвонил на первый этаж. Он услышал, как такой же телефон разрывается внизу.
Трубку никто не поднимал.
- К сожалению, в данный момент никто не может подойти к телефону. - Зазвучал женский голос в трубке. - Однако, вы можете оставить свой заказ после короткого сигнала. Не забудьте назвать номер, и мы приготовим ваш заказ, как можно быстрее.
- Ян Лейтер. 17-ый номер. - Парень замялся, обдумывая заказ.
А затем сдержанно положил трубку на рычажки, не сказав больше ни слова.

Угрюмый парень уже третий день не выходил из своего номера. Лишь изредка заказывая себе в номер стакан воды и нарезанные ломтики бекона по телефону, практически всё время он проводил у телевизора.
Раздался стук в дверь. Три отрывистых, чётких удара - так всегда стучалась официантка. Та самая, с длинными ногами.
- Войдите. - Тихо сказал парень, не отрывая рук от пульта, а взгляда от цветастого экрана жидкокристаллического телевизора.
Девушка пыталась как можно меньше времени пребывать в этом номере. Что-то в странном постояльце её отталкивало, и она даже задерживала дыхание перед тем, как войти в комнату №17, будто считала воздух в номере отравленным.
И сейчас она не изменила своей новой привычке.
Стоило двери открыться, на стол перед парнем водрузился поднос, на котором стояла тарелка с ломтями бекона, хлеба, и стакан воды. Зачем-то официантка также подложила под стакан два пакетика сахара.
Только поднос успел звякнуть железными боками о полупрозрачное стекло стола, дверь с громким хлопком заперлась, за стеной послышалось натужное пыхтение, сбивчивое дыхание и резкое "цок-цок" каблуков официантки.

Мокрая от дождя куртка чёрного цвета. На голову натянут капюшон. Руки грелись в карманах. Из-под верхней одежды одиноко выбивалась клетчатая чёрно-белая рубашка. В свете фонарей очки регулярно вспыхивали яркой звездой.
С таким видом угрюмый парень вошёл в здание, именовавшееся "Вольным Ветром".
Несколькими ловкими движениями парень отправил мокрую куртку на близлежащую скамейку, а затем сел сам.
Тотчас прибежала официантка.
Парень не обращал никакого внимания на все выдающиеся прелести девушки. Он тоскливо уставился в меню, пока та, бодро переминаясь с ноги на ногу, ждала его заказа.
- Картофель фри с беконом. - Прошептал парень.
- Эмм... Простите? - Не расслышала официантка.
- Картофель фри с беконом. - Спокойно повторил парень, ничуть не повысив голос. - И чай.
Девушка записала заказ в блокнотик, послушно кивнула и убежала в подсобку.

Чед, задерживавший дыхание с того момента, как Марка взялся за нож, наконец свободно выдохнул. Ноги всё ещё подкашивались, но, приложив некоторые усилия, он выбрался в холл.
В холле Марк и Чед распрощались так, будто и не было между ними драки, произошедшей полчаса назад.
Чед выровнял столы. С грустью вспомнил, сколько времени он проводил здесь с друзьями. Как было здорово.

Бомба была обезврежена.
Папаша буквально ощущал, как напряжение, витавшее в воздухе, спало, словно оковы с заключённого на десять лет в тюрьме преступника.
Осталась последняя часть плана.
Та самая.
То, что должно было произойти в клубе.
Парень достал из кармана телефон. Ещё один. И позвонил на номер домашнего телефона.
Секунды не прошло - в квартире Папаши раздался оглушительный взрыв.
А парень, укрыв голову капюшоном и засунув руки в карманы тонкой куртки, которую он накинул выйдя из квартиры, ушёл во влажную тьму ночи.
Это была холодная, по-настоящему холодная, осенняя ночь.
Ночь, прямым текстом намекающая о скором пришествии зимы.

Крик настиг Чеда на третьем этаже, когда тот обходил каждую комнату в поисках хоть чего-то необычного.
И это зрелище стоило того крика. Стоило нервных клеток Чеда, потерянных от испуга и срыва.
Подвал был эдакой теплицей для взрывчатки.
Взрывное устройство уже успело покрыться пылью, а коробок с взрывной смесью было столько, что становилось ясно - весь этот набор не могли завезти сюда за одну ночь.
Взрывчатка лежала здесь и ждала момента очень долго.
- Как это всё обезвреживать-то? - Дрожащим голосом спросил у себя Чед. Руки и ноги не слушались его, и парень бессильно съехал по стене, переводя дыхание.
- Марк, ты с таким встречался?

В тот же момент идентичное сообщение пришло на телефон Чеда. Парень отцепил руки от ног Марка и прослушал запись.

В клубе заложена бомба. У вас есть ровно двенадцать минут для того, чтобы обезвредить её. Я действительно не хочу, чтобы посреди Москвы рванула тонна тротила. Поторопитесь.
Несомненно, голос принадлежал одной из верхушек "Блэкаута" - Папаше.
И Чед был не уверен, стоит ли относиться к данному сообщению, как к шутке.
Скорее, это было предупреждение.
Жизнь Папаши слишком опасна и рискованна, и понапрасну подставлять себя он не стал бы.
- Нам нужно что-то делать. - Сухим и грубым голосом прочеканил Чед, словно говорил не Марку, а себе. - Она должна быть где-то здесь.

Чед выкурил ещё сигарету.
Серое небо медленно превращалось в иссиня-чёрную морскую пучину, поглощавшую вершины московских небоскрёбов.
Потушив последнее на сегодня проявление вредной привычки, парень повернулся к дверям и налёг на них что есть силы.
С трудом открыв их, Чед так и остался в дверном проёме.
Потому что в холле творилось нечто странное.
Его друг, старый добрый старший сержант Марк Рекстон целовался с полуголой девкой, разлёгшейся на столе рядом с ним.
И всё бы ничего, если бы Чед не провёл с этой "девкой" две ночи.
- Ах ты урод проклятый! - Впервые в жизни по-настоящему злостно зарычал Чед. В один прыжок подскочив к сержанту Рекстону, парень схватил его за воротник куртки и швырнул в соседний столик. - Чтоб тебя!.. - Орал он, нанося парню удары в живот и по лицу. - Чтоб тебя!..